Участник битвы за Днепр
Мой дед Семёнов Фёдор Васильевич родился 19 февраля 1909 года в д. Черногорская Усть-Цилемского района в крестьянской семье Семёнова Василия Захаровича и Анны Антоновны. До войны дед женился на моей бабушке, Чуркиной Парасковье Епсихеевной, у них родилось четверо детей. Когда Фёдор Васильевич уходил на фронт, наказал своим старшим сыновьям сохранить семью, сберечь все свои охотничьи угодья, благодаря которым семья не будет голодать.
Деда призвали на фронт в июле 1942 года, служил в составе орудийного расчёта. Осенью 1943 года он был переброшен для форсирования реки Днепр. Битва за Днепр была одним из крупнейших сражений в истории Великой Отечественной войны. До Днепра немецкая армия отступала, поэтому солдаты вермахта должны были закрепиться здесь любой ценой. Это был тактический ход, чтобы сохранить основные силы. Немецкое командование определили эту водную преграду, от которой нельзя отступать, и считали, что советские войска не смогут её преодолеть. Так, с августа 1943 года вдоль всего берега Днепра возводились всевозможные укрепления, оборудованные огневыми точками. Днепр с его крутым правым берегом, на котором сосредоточились фашисты, и левым, более пологим, в низовье своём разливался до 3-х километров в ширину и представлял серьёзную преграду. А ещё было сильное течение в середине реки и очень холодная вода. Те, кто падал в воду вдали от берега, были практически обречены.
Наши войска ещё гнали отступающего противника к реке, а уже был получен приказ главнокомандующего – с ходу форсировать Днепр. Важно было не дать противнику передышки для перегруппировки и укрепления оборонительных рубежей. Но растянувшиеся до 200 км на марше части оказались без собственных плавсредств и понтонов, без поддержки средств ПВО и тяжелой артиллерии. Из-за острой нехватки горючего вся техника значительно отставала от выдвинувшихся к Днепру передовых частей.
Лодки и понтоны застряли где-то на марше. Средств для переправы почти не было, не считая нескольких надувных лодок. Местность на левом берегу степная, нет леса, поэтому не из чего было вязать плоты. В ход пошло всё, что нашлось в ближайших поселениях (бочки, двери, деревянные сараи, плетни, крыши). Осложнялась ситуация ещё и тем, что у наших армий не было достаточного опыта по форсированию таких мощных и широких рек. Некоторые бойцы вообще не умели плавать. Температура воды в это время не превышала 5-6 градусов, а воздуха — около 10 градусов тепла. Через несколько минут пребывания в такой воде наступали переохлаждение и судороги мышц. Оказавшись в воде, наши бойцы в шинелях, с оружием, гранатами, противогазом, сапёрной лопаткой и в кирзовых сапогах, выплыть на берег самостоятельно уже не могли. А с правого высокого и обрывистого берега по ним били пулемёты, артиллерия и миномёты. Днём через Днепр переправляться было невозможно.
Иногда высоко, на недосягаемой высоте висела «рама», выискивая сосредоточения наших войск, по которым сразу била артиллерия. Наших зенитных расчётов было мало, и немецкая авиация безнаказанно уничтожала всё, что обнаруживала на воде и на левом берегу. В первые дни не хватало поддержки авиации с воздуха, огня зенитчиков и артиллерии. По ночам тёмные просторы реки высвечивались сигнальными ракетами, и по любому предмету на воде открывался шквальный пулемётный огонь. Несколько ночных неудачных попыток форсирования Днепра в самом начале операции стоили жизни до половины личного состава. Тех, кого не достали пули, убивала своим холодом вода. Многие наступательные группы уходили к реке и не возвращались. А утром река выбрасывала на берег тела наших солдат, форсировавших Днепр выше по течению. Это было страшное зрелище.
Мой дед с бойцами ночью форсировали Днепр на самодельном плоту. Недалеко от берега плот был разбит, и деда волной от взрыва выбросило к берегу. Он был тяжело ранен в голову и правую руку. Но большая сила к жизни, заставила деда зацепиться за куст левой рукой, и мёртвой хваткой несколько времени продержаться в воде. Благодаря крепкому организму и закалке в мирное время, чудом не замёрз до смерти (дед до войны был знатным охотником, приходилось часами лежать в снегу, выжидая зверя). Санитары, обходя местность после бомбёжки, увидели его держащегося за куст и поняли, что ещё живой. Они вытащили его из воды, перевязали и отправили в госпиталь, где он перенёс несколько операций. Врачи говорили, что родился в рубашке. Пролежал Фёдор Васильевич в госпитале несколько месяцев и в ноябре 1944 года был демобилизован домой.
Вернулся дед домой, в родную Черногорскую, инвалидом. Пришлось учиться делать все по хозяйству левой рукой - научился стрелять и рыбачить, освоил умение писать. Да и всю мужскую работу пришлось научиться делать заново. Но не упал духом фронтовик, ещё трёх детей народили они с Прасковьей Епсихеевной. Устроился работать кадровым охотником в Госпромхоз и всегда выполнял возложенный на него план.
Всю оставшуюся жизнь он проходил с мелкими осколками в теле, и когда умирал из пятки вышел осколок. Умер дед 23 января 1988 года, похоронен в д. Черногорская.
Мой дед, Семёнов Фёдор Васильевич был награждён медалями «За Отвагу», «За боевые заслуги», а также юбилейными медалями. О наградах деда мне рассказал мой дядя Семёнов Виктор Фёдорович. Награды деда, как реликвия, хранятся в семье моего брата Фот Вальтера Вальтеровича.
Мы, его потомки гордимся своим дедом, его стойкости духа, героизмом, выносливостью и оптимизмом.
От благодарных потомков
внучка Семёнова Фёдора Васильевича
Осташова (Лисицына) Наталья Викторовна,
мл. научный сотрудник МБУ «Музей А.В. Журавского».
Фото предоставлено из фондов музея А.В.Журавского.
|
